Моск. ун-та, сложившийся осенью 1830 вокруг молодого В. Г. Белинского. Первыми из таких организаций стали Кирилло-Мефодиевское общество 1845—1847 гг. (с его республиканским крылом) на Украине и знаменитый кружок петрашевцев.

Белинского и его друзей-единомышленников. Учение в университете и работа в «Телескопе» и «Молве». Продолжателями дела декабристов выступали во второй половине 20-х годов и некоторые кружки на периферии — в Оренбурге, Новочеркасске, Владимире. Точно так же формировалось революционное мировоззрение и Николая Платоновича Огарева, который был на полтора года моложе Герцена.

Подобно другим революционным кружкам 30-х годов, кружок Герцена—Огарева имел не столько литературный и философский (как, например, кружок Станкевича), сколько политический характер. Царизм счел опасным для себя в последекабристских кружках не новое, а старое (преемственность декабризма) и расправлялся с ними палачески. Только «по беспредельному милосердию своему» царь ограничился повелением отправить Герцена и его товарищей в ссылку.

Либерально-оппозиционное направление: славянофилы и западники

Сначала он выдвинулся как философ, автор трудов «Дилетантизм в науке» (1842—1843) и «Письма об изучении природы» (1844—1845). В эмиграции, присмотревшись к Европе, Герцен невзлюбил ее молодой и хищный капитализм и связал свои надежды на общечеловеческий прогресс с Россией. Другим властителем дум передовой России в 30—40-е годы был Виссарион Григорьевич Белинский.

Подготовка к ЕГЭ по истории с использованием блочно-модульной системы повторения

Главным делом Белинского стала борьба против «теории официальной народности», в которой примерно с 1833 до 1840 г. ему недоставало последовательности. Он был всегда врагом деспотизма и крепостничества, но в те годы считал: «Вся надежда России — на просвещение, а не на перевороты, не на революции и не на конституцию».

Отбросив веру в разумность самодержавия, Белинский, в отличие от Гегеля, не возлюбил и конституционную монархию. Белинский воспринял республиканскую традицию декабристов, но, как и Герцен, пошел дальше их в том, что негативно оценил буржуазную демократию Запада: «Те же Чичиковы, только в другом платье.

Сферой приложения его сил, дарований и убеждений стала литературная критика. Авторитет Белинского как литературного критика был уникален. Великий Тургенев называл Белинского своим «отцом-командиром» (в противовес Николаю I, который своим «отцом-командиром» называл фельдмаршала И.Ф. Паскевича). И.С. Аксаков в 1856 г. свидетельствовал, что «нет ни одного учителя гимназии в губернских городах, который бы не знал наизусть письма Белинского к Гоголю».

Это — гениальная вещь, — сказал он П.В. Анненкову, — да это, кажется, и завещание его». Действительно, чахотка Белинского бурно прогрессировала. Белинский слабел с каждым днем и 7 июня 1848 г., не дожив четырех дней до своего 37-летия, умер. Смерть спасла его от заточения в Петропавловскую крепость.

Белинский и Герцен выступали не только против националистического либерализма славянофилов (вместе с западниками), но и против космополитического либерализма западников. Одни бросились в фантастическую народность, другие — в фантастический космополитизм», — иронизировал Белинский над славянофилами и западниками.

7 апреля 1849 г. петрашевцы устроили «обед социалистов» в честь Фурье. На обеде присутствовали 11 самых активных кружковцев. Он и сообщил в III отделение поименный состав участников обеда и все на обеде сказанное. 22 декабря 1849 г. на Семеновском плацу в Петербурге, где через 32 года будут казнены Андрей Желябов и Софья Перовская, была инсценирована казнь над петрашевцами.

Сердце замерло в ожидании, и страшный момент этот продолжался с полминуты…» Достоевский в предсмертном экстазе сказал Спешневу: «Nous serons avec le Christ» («Мы будем вместе с Христом»). В этот момент, как было задумано царем, на плацу появился его флигель-адъютант и объявил о монаршей милости: вместо расстрела — каторга и солдатчина.

Мужал в просветительском кружке И.И. Введенского юный Н.Г. Чернышевский. До 1917 г. наибольший вклад в его изучение внесли А.Н. Пыпин и В.И. Семевский. Советская историография распределила свои усилия в изучении идейной борьбы 30—40-х годов прошлого столетия неравномерно — главным образом вокруг Герцена и Белинского.

Идейная борьба 30—40-х годов: Революционеры

На еженедельных лит. вечерах члены кружка обсуждали злободневные проблемы лит., обществ. Р еволюционную традицию декабристов первыми продолжили в николаевской России тайные кружки еще 20-х годов, участники которых считали себя «остатками от 14 декабря». В них объединялись уже не блестящие гвардейские, а скромные армейские офицеры, мелкие чиновники и главным образом студенты. Центр революционного движения перемещался в Москву, где правительственные репрессии были слабее, а студенческая среда — социально разнороднее и, следовательно, демократичнее, чем в Петербурге.

Радикальное (революционно-демократическое) направление

Их вытесняли разночинцы, в основном малоимущие. Они материально бедствовали и, по смыслу аксиомы К. Маркса, «каков образ жизни людей, таков и образ их мыслей», роптали, а самые активные поднимались на борьбу. При этом они шли дальше декабристов в одном очень важном пункте: рассчитывали на переворот силами армии с обязательным привлечением народа. Первым по времени из последекабристских кружков в Москве стал кружок трех братьев (П., М. и В.) Критских — выпускников /140/ университета, сыновей мелкого чиновника.

Основные направления общественной мысли

Не столь многолюдным и радикальным, но гораздо более значимым, чем сунгуровский и любой другой из революционных кружков того времени, стал кружок Герцена и Огарева. В 1829 г. Герцен и Огарев поступили в Московский университет с намерением не просто учиться, а именно «действовать».

В таком настроении Белинский чрезмерно увлекся Гегелем, и это увлечение привело его в 1837—1839 гг. к примирению с российской действительностью. В самой России роптали славянофилы и западники.

Читайте также: